Клинки у трона - Страница 168

168

Обстрел нарастал, но пока он был неорганизованный и не причинял особого вреда. В этот момент позади вражеского фронта раздался мерный топот тысяч копыт тяжелой конницы. Желая оставить больше места между рекой и фронтом, имперский военачальник дал возможность всем тевтонским всадникам покинуть узкое место и разогнаться для атаки. Наши действия прекрасно скрыли их движение и теперь они неслись точно в тыл имперской армии. Причем выбор цели был великолепен. По сути, они могли ударить в любое место вражеского фронта. Герхардт вмиг оценил преимущество своего положения и разделил свой отряд. Большая часть всадников ударила по центру, а остальная часть, во главе с ним самим, помчалась к тому месту, где возвышался штандарт командира. Они вмиг раскидали немногочисленную охрану и на полной скорости заскочили на холм, с которого имперский командир планировал управлять битвой. Атака первого отряда тоже принесла успех. Здесь имперцы пали жертвой все тех же тактических правил. Копируя тактические приемы византийской армии, имперцы перенесли к себе и их построение, когда в первых рядах стоят новички, а за ними ветераны, готовые в случае необходимости поддержать их. Это почти всегда оправдывает себя, но не в этот раз. Услышав позади топот сотен коней, шум разгорающейся битвы, новички стали оборачиваться, чтобы посмотреть, что там происходит. Ветераны такой ошибки не сделали бы никогда. Они бы доверили отражать атаку с тыла своим товарищам, а сами сосредоточились на более насущной для них проблеме, а именно наступающей с фронта тяжелой пехоты. Новички обернулись, не все, но обернулись, при этом их щиты ушли в сторону, открыв людей.

Китижские офицеры были слишком опытны, чтобы не воспользоваться этой ошибкой. Команда и все взвода опускаются на колени. Тотчас сотня тяжелых луков бьет почти в упор по открывшемуся врагу. С такого расстояния для стрел с калеными наконечниками доспехи, что бумага. Только тяжелый пехотный щит может защитить человека. После залпа сразу несколько десятков человек валится на землю, пронзенные стрелами. Тем самым они открывают своих товарищей, стоящих у них за спиной. У второго ряда щиты находятся за спиной. Чтобы их перебросить вперед, нужно время. У них только тяжелые копья, которые до этого лежали на плечах погибший. Поэтому второй залп собирает более богатую жатву. А следует еще третий, четвертый. После пятого новички не выдерживают и начинают пятиться. Тотчас звучит новая команда и строй китижской пехоты поднимается. Разом тысячи копий направляются вперед. Команда и строй переходит на бег. Разбег, дружный выдох и тысяча копий разом бьет по вражеским солдатам, уже не защищенным щитами первой линии. Росичи немного отступают и снова короткий разбег, удар. Эти одновременные удары леденят сердца, вызывая страх, а тут еще позади шум разгорающийся битвы и прорываются навстречу росичам всадники, полностью закованные в железо. В этот момент, подрубленный, падает штандарт командующего. Это решает исход битвы. Лишенный единого командования, зажатый с двух сторон, враг не выдерживает и начинает отступать в сторону от укреплений, в поле. Некоторые отряды еще сохраняют строй, но многие уже просто бегут. Спасайся кто может – вот клич многих на этом поле. Герхардт же развернул свою кавалерию с холма и ударил по левому имперскому флангу, оттесняя его от укреплений. Под ударами с фронта и тыла, он быстро рассыпался и солдаты бросились на утек.

Лекор чуть ли не за руку меня хватал.

– Энинг, надо ударить нашей кавалерий по правому имперском флангу и тогда мы захлопнем мышеловку! Они все попадут в кольцо!

Я подобной уверенностью не страдал.

– В кольцо? Лекор, их там пятнадцать тысяч! А нас меньше пяти! Если мы окружим их, то они будут драться хотя бы от отчаяния, но если мы оставим им возможность уйти, то они вскоре побегут!

– Но наш удар им поможет побежать!

– Только попробуй двинуться без команды! – в конце концов, не выдержал я. Лекору пришлось смириться.

Как я и ожидал, увидев перед собой свободное место, враг толпами устремился туда. Причем бежали пехотинцы так быстро, что опрокинули некоторые еще продолжавшие сопротивляться части. Вскоре бегство стало повальным.

– Вот теперь пора.

Лекор гикнул, разгорячил коня и во главе всей легкой конницы помчался в атаку. Это довершило бой. С этого момента никакого организованного сопротивления не было. Тевтонская кавалерия мигом подавляла все попытки организоваться. Потом подходила тяжелая пехота Китижа и довершала то, что начинали делать бароны. Легкая же кавалерия носилась по всему полю, преследую бегущих.

– Вперед! – я сам повел резервы. – Главное не дать врагу вспомнить, что их больше, чем нас!

Через час все было закончено. Кавалерия умчалась преследовать бегущих, легкая пехота рассыпалась по полю, ища раненных и подавляя малейшие попытки сопротивления. Китижане с баронами расправлялись с теми, кто отказывался сдаться. Пленных же сводили толпами. Их уже никто и не считал. Только маги отбирали у них защитные амулеты.

Постепенно все успокоилось. Стали возвращаться конники, посланные в погоню, разбирали убитых. Сюда же привели и тех пленных, что захватили раньше и оставленных на время боя под небольшой охраной в тылу. Они шли по полю, угрюмо взирая на побоище. Как я слышал, они очень надеялись, что мы сегодня потерпим поражение. Ведь за это были все шансы. Также мрачно выглядели и Северий с Меркием. Впрочем, винить их было трудно. Они кисло кивнули мне и присоединились к новым пленным.

– Полная победа! – радостно вопил Герхардт, шатающейся походкой бредя по полю, ведя за собой своего коня. – Нет, ты видел?! Как мы их!

168